Венецианцы всегда любили праздники: Новый год, музыкальные фестивали, День провозглашения Республики и, конечно же, знаменитый карнавал на Масленицу. Эти и многие другие праздники отражают жизнерадостный характер венецианцев, их любовь к музыке, морю, родному городу… Веселью жители Венецианской республики предавались самозабвенно, так как вся атмосфера Венеции способствовала тому, чтобы ее жизнь и культура были целиком пропитаны гедонизмом, ликующим и торжественным утверждением красоты мира.
Роскошь построенного на островах лагуны города, его дворцы, одежды жителей, празднества и маскарады всегда ослепляли иностранцев. Один из сопровождавших Петра 1 за границу в 1697 году так описывал венецианский маскарад: «Мужчины надевают женское платье да харю (маску. — Н. И.) и жены их мужское да харю, воля такая, кто какое платье хощет наденет и хари и приходят к тому, кто их примет; во весь день пьют и танцуют, ко всем вольно приходят». Если же хозяин не захочет принять непрошеных гостей, можно откупиться и по секрету дать деньги — от 50 до 20 000 дукатов.
Европейцы считали, что Венеция — это город, в котором всегда предаются удовольствиям и даже разгулу. Например, немец Феликс Фабер писал, что «любовь к наслаждениям дошла у них (венецианцев. — Н. И.) до такой степени, что они желали бы всю землю превратить в сад радости. Турки и другие… говорят, когда видят эти блестящие дворцы, что христиане, которые их построили, не верят в загробную жизнь и не заботятся о ней». А в одном французском путеводителе XIX века сказано так: «Эхо венецианских праздников проносится по Европе, которая когда-то все повторяла за Венецией. Эти замечательные празднества привлекают гедонистов со всех континентов — любители удовольствий жаждут полностью получить свою долю ласк этой амазонки, которая превратилась в веселую распутницу. Они желают участвовать в интригах ее уединенных домов и тайных молчаливых гондол».
Карнавал, зародившийся неизвестно когда, был одним из самых веселых и блестящих событий в жизни Венеции. Дивные естественные «декорации» города — узкие улочки и величественная пъяцца — словно специально предназначались для шумных торжеств. И карнавальные действа на них происходили самые разнообразные — от старинного ритуала «Volo della Colombina», когда с колокольни Св. Марка запускали механического голубя, до концертов и театрализованных представлений.
В 1268 году уже официально, декретом венецианского Сената, канун Великого поста был объявлен праздником, в котором могли принимать участие все, — и сами венецианцы, и гости. В течение всего времени (с 25 января по 7 февраля) на улицах, площадях и каналах Венеции царило постоянное оживление: каждый день — катание, оперы, иллюминации и балы, участники которых наряжались в костюмы XVIII века. Но начиналось все это после, открывался же карнавал всегда церковными службами и выступлениями властей. А потом площадь Сан-Марко заполнялась множеством народа…
Кульминация карнавала наступала в четверг до Великого поста, когда улицы и площади города заполнялись танцующими в масках Арлекина, Горбуна, двуликого Януса и Домино. В те дни стирались все социальные различия между богатыми и бедными, патрициями и простолюдинами… Фантазии венецианцев в проведении карнавалов были неистощимыми. Так, в 1541 году по Большому каналу двигалась круглая «вселенная», в открытой внутренности которой гремел блистательный бал.
А на одном из празднеств по случаю заключения мира среди золотых канделябров с красными восковыми свечами, среди толпы музыкантов и «крылатых мальчиков» с золотыми кубками и рогами изобилия можно было увидеть колесницу, на которой восседали библейские Ной и царь Давид. Тут же являлась Авигея, ведя верблюда, нагруженного сокровищами; неподалеку проезжала небесная сфера, усыпанная изображениями звезд и созвездий…
А как легко завязывались во время карнавалов знакомства, сколько похождений скрывалось под покровом масок! Да и сама Венеция — это город в маске, под которой скрывается призрак жизни, исчезнувшей 400 лет назад. Но один раз в год прошлое шумно выходило на пьяццу, улицы и улочки, площади и каналы…
Самой известной маской венецианского карнавала считается «баута», по сути своей являющаяся «маской смерти». Она сошла со средневековых миниатюр, на которых Смерть изображалась в образе мужчины. Таинственность придавала маске и форма со специально оттопыренной верхней губой. Голос, ударившись изнутри о глиняную или кожаную перегородку-преграду, становился неузнаваемым. Так что два почтенных аристократа, столкнувшись ночью у дверей какой-нибудь рыжеволосой красавицы, могли раскланяться и благополучно разойтись, не узнав друг друга.
Баутой называли также шелковый плащ с капюшоном, скрывающим лицо. Прикрывшись баутой, можно было блудить, грабить, обманывать и даже убивать… И кто же совершал все эти преступления? Да никто — маска! Словом, «баута» — это целое мировоззрение, когда отказ от собственного лица освобождает и от норм морали.
Столетия назад праздники были законодательно одобрены Республикой, чтобы снять социальное напряжение. Карнавальные костюмы и маски скрывали неравенство, заставляя бедняков меньше ощущать свою нищету и, предаваясь чувственным восторгам, хоть на время забыть о жизненных неурядицах.
Излюбленными карнавальными масками всегда были персонажи комедии dell arte. Один из них — Бригелла (он же Труфальдино) — всегда изображал вороватого слугу из Бергамо, где слуги всегда отличались особой хитростью и готовы были за грош продать и своего хозяина, и всех на свете. Маска этого персонажа обычно была черной и с огромным носом, намекавшим на недюжинную мужскую силу бергамца. Арлекин — тоже слуга, но глупый и невежественный, однако и он не лишен ума и в конце пьесы обычно добивался удачи. Капитан всегда представлял офицера оккупационных войск, и чаще всего именно он был облачен в бауту. Доктор из Болоньи — ученый педант, постоянно и часто не к месту произносивший латинские фразы, — представал в академической шляпе и мантии.
Единственным венецианским персонажем являлся седобородый Панталоне, который носил круглую черную маску с тупым носом, а на голове — широкополую островерхую шляпу. На театральной сцене Панталоне — старый сластолюбец, который волочился за девушками, но получал от них лишь насмешки и побои. Кроме того, он отличался скупостью и вдобавок был домоседом, на что указывали его огромные домашние туфли. Маски и костюмы участников карнавала ведут свое происхождение от нарядов участников древнеримских мистерий, так что корни венецианского карнавала — языческие. В Средние века кульминацией его было обезглавливание быков на площади Св. Марка.
К этим неизменным персонажам комедии dell arte прибавлялись еще служанка Коломбина (или Каролина), героиня Изабелла (или Розаура), пожилая кокетка Беатриче, нежный Флориндо, грубый Лелио…
Особенностью таких комедий, ведущих свое начало со второй половины XV века, было то, что их текст на каждом представлении заново создавался самими актерами. Сценария в нашем понимании не было — указывалась лишь последовательность действий, притом в самом общем виде. Такой «сценарий» записывался чуть ли не на клочке бумаги и вывешивался за кулисами театра, чтобы актер, готовясь к следующему выходу, мог вспомнить дальнейшее содержание пьесы.
Репетиции (опять же в нашем понимании) не устраивались, гак как на каждом представлении текст и игра актеров изменялись. Комедия строилась на том, что все персонажи условно разделялись на несколько основных типов, каждому из которых соответствовала своя маска. Актер, будучи в маске, не мог выражать своих чувств при помощи мимики, в его распоряжении были только голос и жест, но даже при таких скудных средствах выражения актеры достигали некоторого разнообразия в игре. Благодаря импровизации одна и та же пьеса на каждом спектакле слегка подновлялась, впрочем, публике не надоедали и повторения. Наоборот, она с нетерпением ожидала и знакомую шутку, и акробатический трюк или клоунаду, от которых приходила в полный восторг.
Расцвет венецианских карнавалов пришелся на XVII-XVIII века. В XIX веке А. И. Герцен застал карнавал, восстановивший венецианскую традицию, до того на целых 70 лет прерванную владычеством французов и австрийцев. «Карнавал принял грандиозные размеры, — отмечал он. — Маленькая глупость глупа, но большая — может стать прекрасной, величественной… «Лихорадка» масок из обычной стала горячечной, представьте себе две площади, одну набережную… и все прилегающие переулки, наполненные народом и масками, — проходу нет, движение остановлено, повсюду крики Полишинеля, смех, но ничего непристойного, как в Париже. Последняя черта покорила меня. Это веселящийся народ, а не арсенал публичного дома, на обслугу которого нацепляют маски».
Впоследствии А. И. Герцен в своем романе «Былое и думы» продолжил тему венецианского карнавала: «Это шалость, отдых, забава целого народа, а не вахт-парад публичных домов… жительницам которых, снимая многое другое, прибавляют маску… Здесь же тешится народ, здесь тешится сестра, жена, дочь — и горе тому, кто оскорбит маску».
В начале XX века традиция проведения венецианского карнавала вновь прервалась, но после Второй мировой войны карнавалы возобновили для привлечения иностранцев, ведь мало кто устоит перед соблазном не только увидеть прекрасную Венецию, но и поучаствовать в знаменитом маскараде. В своем современном виде венецианский карнавал существует с 1980 года — со времени, когда Венеция возрождалась как театральная столица. В наше время карнавалы в Венеции проводятся под определенным девизом и завершаются изумительным фейерверком над лагуной перед собором Сан-Марко. Каждый год для карнавала придумывается что-то новое, например, карнавал 2000-го года был посвящен истории, настоящему и будущему Венеции. Маска стала основным сувениром карнавала. Настоящая маска стоит очень дорого, так как делается из мягкой натуральной кожи; плотно прилегая ко лбу, она становится как бы вторым лицом человека, не мешая даже целоваться. Однако многие отмечают, что дух старых карнавалов утрачивается — теперь они становятся больше похожими на шоу, которым все любуются, но сами в нем не участвуют.